Стасис Брундза
10.04.2015
С востока, обгоняя и подталкивая друг друга, поползли зловещие тучи. Торопливо, суматошно и дерзко они затягивали небо, безжалостно стирая яркие летние звезды. Тучи спешили, громоздились друг на друга, сверкали яркими всполохами молний, тревожно вздрагивали от неожиданных раскатов грома. Зашелестел, поднимая клубы пыли, скручивая в узел кусты, стремительный ветер. Зашатались, забеспокоились, причитая, деревья, и хлынул дождь.
Узкая лента асфальта потемнела, съежилась и настороженно заблестела. Вязкая и непроглядная темень поглотила все. От дуновения холодного ветра и мокрой не уютности асфальта поблек, казалось, даже свет мощных фар. Тревожно зашелестели, забеспокоились шины, широкой изрезанной грудыо своего протектора раздвигая, разбрызгивая тонкую пленку воды, чтобы в этой бешеной круговерти дотянуться, уцепиться за спасительную шероховатость асфальта.
Разогретые неуемным азартом гонщиков автомобили были вынуждены в этом неуютном, беснующемся месиве грозы не снижать своей скорости, чтобы успеть в тс же. назначенные спортивным регламентом, минуты отмститься на пунктах КВ. чтобы лучше, быстрее других пронест ись по строгим и коварным дорожкам скоростных.
Шелестели тревожно шины. Им стало очень трудно. Быть может, труднее всех. Уходила из-под ног опора, ускользала надежда удержаться. Растворились, растерялись, где-то в струях дождя, силы сцепления колес с дорогой. Бесконечно сузилась, стала почти неразличимой грань, на которую можно опереться, чтобы, выполняя волю гонщика, удержать автомобиль в повиновении, чтобы не ошибиться, не соскользнуть с высокого спортивного результата в глубокую темноту непоправимой аварии.
— Двадцать восьмой скоростной. Асфальт хороший, достаточно широкий. Обочины узкие. На тренировке лучшее время десять и две. Сухая погода, хорошая видимость, — прочитал характеристику скоростного Брум.
— Сухая погода, хорошая видимость, — в раздумье повторил Стасис. - Десять и две. Анатолии, сейчас должна окупиться наша работа на тренировках. Нам поможет та скрупулезность, та тщательность, с которой мы все записали. Ведь мы здесь проезжали не по одному разу. Ошибок в стенограмме не было! Читай внимательно, а я поеду, как скажешь.
С востока, обгоняя и подталкивая друг друга, поползли зловещие тучи. Торопливо, суматошно и дерзко они затягивали небо, безжалостно стирая яркие летние звезды. Тучи спешили, громоздились друг на друга, сверкали яркими всполохами молний, тревожно вздрагивали от неожиданных раскатов грома. Зашелестел, поднимая клубы пыли, скручивая в узел кусты, стремительный ветер. Зашатались, забеспокоились, причитая, деревья, и хлынул дождь.
Узкая лента асфальта потемнела, съежилась и настороженно заблестела. Вязкая и непроглядная темень поглотила все. От дуновения холодного ветра и мокрой не уютности асфальта поблек, казалось, даже свет мощных фар. Тревожно зашелестели, забеспокоились шины, широкой изрезанной грудыо своего протектора раздвигая, разбрызгивая тонкую пленку воды, чтобы в этой бешеной круговерти дотянуться, уцепиться за спасительную шероховатость асфальта.
Разогретые неуемным азартом гонщиков автомобили были вынуждены в этом неуютном, беснующемся месиве грозы не снижать своей скорости, чтобы успеть в тс же. назначенные спортивным регламентом, минуты отмститься на пунктах КВ. чтобы лучше, быстрее других пронест ись по строгим и коварным дорожкам скоростных.
Шелестели тревожно шины. Им стало очень трудно. Быть может, труднее всех. Уходила из-под ног опора, ускользала надежда удержаться. Растворились, растерялись, где-то в струях дождя, силы сцепления колес с дорогой. Бесконечно сузилась, стала почти неразличимой грань, на которую можно опереться, чтобы, выполняя волю гонщика, удержать автомобиль в повиновении, чтобы не ошибиться, не соскользнуть с высокого спортивного результата в глубокую темноту непоправимой аварии.
— Двадцать восьмой скоростной. Асфальт хороший, достаточно широкий. Обочины узкие. На тренировке лучшее время десять и две. Сухая погода, хорошая видимость, — прочитал характеристику скоростного Брум.
— Сухая погода, хорошая видимость, — в раздумье повторил Стасис. - Десять и две. Анатолии, сейчас должна окупиться наша работа на тренировках. Нам поможет та скрупулезность, та тщательность, с которой мы все записали. Ведь мы здесь проезжали не по одному разу. Ошибок в стенограмме не было! Читай внимательно, а я поеду, как скажешь.