А в сознании все громоздились нескончаемой чередой картинки
10.04.2015
А в сознании все громоздились нескончаемой чередой картинки, которые рисовал своей диктовкой Анатолий... Они требовали действий, точного расчета... Они вынуждали все отбросить...
В густой враждебности этой ночи оставались только ты, автомобиль и голос штурмана, рисующего перспективу ждущей тебя дороги. Все сдвинулось в какое-то новое, еще непонятное измерение, подчинялось другим непривычным законам. Только силои воли, да всполохами неожиданных коротких разрывов в белизне тумана, когда неправдоподобно яркая и четкая картинка несущегося навстречу асфальта, вспыхивала перед глазами, удавалось соединить в одно целое то, что рисовало сознание под диктовку штурмана, и то. что было реальностью, действительностью, гонкой... Ударяла новая волна тумана, она снова лишала автомобиль видимости, и опять мистика, рожденная словами штурмана, становилась основой поведения гонщика...
Тридцать шесть секунд отыграл Брундза на этом скоростном у Ферьянца! Больше полминуты. Всего на четырнадцати километрах...
Несколько километров дороги, и снова скоростной! Двадцать девятый еще короче, всего семь километров. Но в этой беспросветной мгле, в месиве дождя и тумана, даже семь километров кажутся нескончаемым барахтаньем, чутким, бесцельным стремлением воткнуться, пробить это яркое, слепящее молоко...
Стремительно, смело и безрассудно срывается автомобиль со старта. Четко звучит стенограмма. Яркая картина плывет в сознании, неистово работают руки, прерывисто хрипит двигатель, взвизгивает резина, тяжелые торможения, повороты, ускорения... Секунды, секунды... их малые доли... Тычется, упирается, толкает перед собой автомобиль непроглядную гущу тумана и, ощупью, как слепец выбирает себе дорогу...
А в сознании все громоздились нескончаемой чередой картинки, которые рисовал своей диктовкой Анатолий... Они требовали действий, точного расчета... Они вынуждали все отбросить...
В густой враждебности этой ночи оставались только ты, автомобиль и голос штурмана, рисующего перспективу ждущей тебя дороги. Все сдвинулось в какое-то новое, еще непонятное измерение, подчинялось другим непривычным законам. Только силои воли, да всполохами неожиданных коротких разрывов в белизне тумана, когда неправдоподобно яркая и четкая картинка несущегося навстречу асфальта, вспыхивала перед глазами, удавалось соединить в одно целое то, что рисовало сознание под диктовку штурмана, и то. что было реальностью, действительностью, гонкой... Ударяла новая волна тумана, она снова лишала автомобиль видимости, и опять мистика, рожденная словами штурмана, становилась основой поведения гонщика...
Тридцать шесть секунд отыграл Брундза на этом скоростном у Ферьянца! Больше полминуты. Всего на четырнадцати километрах...
Несколько километров дороги, и снова скоростной! Двадцать девятый еще короче, всего семь километров. Но в этой беспросветной мгле, в месиве дождя и тумана, даже семь километров кажутся нескончаемым барахтаньем, чутким, бесцельным стремлением воткнуться, пробить это яркое, слепящее молоко...
Стремительно, смело и безрассудно срывается автомобиль со старта. Четко звучит стенограмма. Яркая картина плывет в сознании, неистово работают руки, прерывисто хрипит двигатель, взвизгивает резина, тяжелые торможения, повороты, ускорения... Секунды, секунды... их малые доли... Тычется, упирается, толкает перед собой автомобиль непроглядную гущу тумана и, ощупью, как слепец выбирает себе дорогу...